Сто свечей Паши Коноплева

Елена Светлова

Не завидуйте белым воронам

Павлу Коноплёву 16 лет

Их очень мало. На 5–6 тысяч детей всего один особо одаренный ребенок. Они не такие, как все. Им завидуют, над ними подтрунивают, не понимая, что одаренность – это тяжелый груз, даже пограничное состояние, отход от так называемой нормы. В советской школе вундеркиндов не любили: они слишком напрягали учителей каверзными вопросами или откровенно скучали на уроках. Сегодня они учатся в элитных заведениях, среди себе подобных. Но прозвенит последний звонок – что дальше? Проблемы одаренных детей остаются такими же острыми и нерешенными.

На небесных весах Паше Коноплеву было отмерено столько таланта, что хватило бы на несколько человек. Может быть, поэтому его огонек во вселенной горел ярко, но недолго. Паша прожил очень короткую жизнь – всего 29 лет.

…Она – физик, он – специалист по вычислительной технике, сегодня бы сказали «компьютерщик», по понятиям того времени рядовые неудачники, простые советские «инженеришки» с зарплатой 120 рублей. Сильно нуждались, с трудом сводили концы с концами. Наталье Коноплевой было под тридцать, когда появился желанный ребенок Паша.

– Он даже родился талантливо, не причинив ни боли, ни страданий, – Наталья вспоминает самый счастливый день в своей жизни. – Я чувствовала лишь прилив небывалой радости. Но в роддоме Паша подхватил инфекцию и первый месяц своей жизни провел в больнице.

Участковый врач-педиатр посмотрела на маленького Пашу и мрачно предрекла: «Не нравится мне этот мальчик, будет болеть! И вообще он не жилец!» Однако вопреки ее прогнозу ребенок выкарабкался из болезней, лишь немного отставал от сверстников. Другие дети уже садились, ползали, а Паша не спешил встать на ножки. «Он у вас ходить не будет!» – пугала врач. Но друзья помогли найти хорошего физиотерапевта, и курс массажа сотворил чудо: мальчик пошел. «Ой! Сам пришел! – всплеснула руками педиатр. – Какая радость для мамы! Но он у вас говорить не будет!» Паша строго на нее посмотрел: «Тетя!» – «Ой! Говорит! Надо же! Но в школе он у вас учиться не сможет!»

– Все эти разговоры не могли нас не пугать. Когда Паше было три года, муж решил проверить, отстает ли ребенок в развитии. Задал малышу задачку: в одной корзинке одно яблочко, и в другой одно. Если их сложить в одну корзинку, сколько будет? Паша радостно ответил: два! С тех пор, засыпая, он всегда просил поиграть «в яблочки». Вскоре стал большие цифры складывать, умножать. Нормальным детям это скучно, а ему нравилось – видно, требовалась тренировка для ума. Мы даже повесили на стену большую таблицу умножения.

Павлику Коноплёву 6 лет

Она чувствовала себя с ним девчонкой, готовой часами играть, бегать, лазить по заборам. Это было как второе детство, только более счастливое, чем ее.

Читать Паша тоже начал рано. Мама водила пальцем по строчкам, и он понял, как буквы складываются в слова. В числе любимых книжек – «Занимательная математика» и «Математическая смекалка». Когда детский нейропсихолог протестировала Пашу, она обалдела: шестилетний мальчик показал IQ 142. Для сравнения: у Джорджа Буша всего 92.

– Мы скоро поняли, что у нас необычный мальчик. Но это нас не обрадовало, – признается Наталья. – Я сама была отличницей, и это только осложняло мои отношения со сверстниками. Поэтому я сыну не желала быть «белой вороной».

Она работала дома на полставки в 60 рублей в месяц, чтобы больше времени проводить с ребенком. На ее столе лежали справочники, логарифмическая линейка. «Что это?!» – спрашивал Павлик. Мама объясняла: с помощью этой линейки можно заменить умножение и деление сложением и вычитанием, что значительно проще.

На следующий день шестилетний ребенок сам построил график логарифмической функции и попросил: «Давай любую цифру, я буду логарифмы вычислять в уме!».

– Я была потрясена: «Как ты это делаешь?» Нас учили пользоваться таблицами или логарифмической линейкой, но вычислять в уме логарифмы мы не умели. Проверила Пашины расчеты по таблицам Брадиса – все точно! И не столько обрадовалась, сколько испугалась.

В знаменитую математическую школу №2 первоклассников не принимали, и Паша пошел в обычную. Первая школьная оценка – единица. Мальчику, давно освоившему и счет, и чтение, и письмо, было скучно, но мама считала: первый класс надо отслужить, как ликбез. Известный детский психолог Виктория Юркевич сразу поняла, что Павлу Коноплеву надо перепрыгнуть через пару ступенек. «Вы ребенка испортите, если он будет плыть по течению. Я вам даю заключение, чтобы его перевели в четвертый класс», – заявила она родителям.

Директор школы, учительница математики, решила устроить вундеркинду проверку по русскому языку и математике. У Паши была врожденная грамотность, он без ошибки написал «вулкан Попокатепетль», а в слове «саркофаг» сначала поставил на конце «к», а потом подумал и исправил на «г». Это слово он услышал впервые. А уж математическими познаниями он сразил директора наповал.

Решение задачи об
освещённости планеты Плутон,
когда Солнце в зените

– По дороге из школы мы сочиняли очередной фантастический рассказ для домашней газеты, – рассказывает Наталья. – В тот раз Паша рассуждал о полете на планету Плутон. «Зачем туда лететь? – удивилась я. – Там ведь темно. Я читала, что на Плутоне солнце светит, как 15-свечовая лампочка». Паша помолчал две минуты и выдал: «Ты ошиблась почти в 7 раз, на самом деле там 100 свечей». Пришли домой, и он по моей просьбе записал решение задачи своими детскими каракулями.

Это решение родители показали профессиональному астроному, чтобы убедиться, что оно правильное. Он подтвердил и посоветовал показать мальчика академику Колмогорову, который руководил созданной им школой для математически одаренных детей – «школой Колмогорова», куда принимали ребят со всей страны. Академик отметил: «Расчеты правильные, мои ученики решают такие задачи». Он только не сказал, что в его школе учатся подростки с 14 лет, а Паше было восемь.

В 4-м классе Паша Коноплев сразу стал отличником. В 15 окончил школу и поступил в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики. Призеру математических олимпиад это было нетрудно. Типичный путь вундеркинда.

– Конечно, из-за разницы в возрасте возникали проблемы в общении, – подтверждает Наталья Коноплева. – Паша был высокий и широкоплечий, но временами вел себя как ребенок. Он ухаживал за девочками на факультете, но они не воспринимали подростка всерьез. Сначала даже пренебрежительно относились, а потом стали обхаживать, чтобы одной помог контрольную сделать, другой – курсовую написать. Девочки приглашали Пашу в общежитие, поили чаем из майонезных банок. Он купил со стипендии недорогой чайный сервиз, а девчонки его выгнали и подарок не приняли: экзамены сдали – больше не нужен! Сессия наступает: «Пашенька, приходи в гости!» Он незлопамятный был, приходил и помогал. А сервиз этот и сейчас у нас дома хранится.

Он решал сложные задачи, а сам оставался маленьким мальчиком, сочиняющим открытку Деду Морозу с просьбой подарить мечту – игрушечный вертолетик! Но пытливый ум прорывается и в этом трогательном послании: «…А кроме этого мне хочется задать Вам вопрос: где вы окажетесь в конце концов, выйдя из Москвы и идя все время на северо-восток?»

Он был в числе тех, кто разработал самые первые программы для отечественного бытового компьютера БК-0010. В журнале «Студенческий меридиан» появилась статья «Укротитель бэкашек» про Пашу Коноплева.

Гении слывут людьми замкнутыми, закрытыми в своей скорлупе. Паша же был общительным и очень теплым человеком. В восемнадцать он стал самым молодым депутатом райсовета на первых в стране демократических выборах. Избирателям понравился этот мальчик с чистыми глазами, который приходил к ним в дома и спрашивал: «Чем помочь?». В «МК» появилась статья на первой полосе о депутате Коноплеве.

В девятнадцать Паша поступил в аспирантуру. Он занимался у профессора Павловского математическим прогнозированием будущего. Его ждала судьба ученого.

Но уже тогда надвигалась тяжелая болезнь, которая совпала с болезнью страны – пустыми прилавками, длинными очередями. Наверное, это совпадение не было случайным.

У Паши болела душа. Начались вспышки отчаяния, и он резал себе руки, чтобы физической болью заглушить душевную.

Пашу лечили «тяжелыми» препаратами, которые в конечном итоге привели к образованию тромба. Он умер в больнице. Еще в 7 утра разговаривал с мамой по телефону, а в 9 его не стало. Тромб попал в легочную артерию.

Он был талантлив во всем – даже самостоятельно освоил нотную грамоту. Осталась музыка его сочинения, записанная на бумаге. Она еще никогда не звучала – ее просто не на чем было исполнить. Пашина мама все ждет, что кто-то сыграет для нее эту мелодию, которая будет музыкальным посланием от ее мальчика.

______________________

Источник: Московский комсомолец, 7 сентября 2007г.